- Морской закон. Пошли к
ребятам, девочки! - махнула она ассистенткам. - Мы ведь не патронажные сестры ему,
правильно?
- Иди, Сигурд! К нам иди! Тебе уже налили, говноед! - позвал Кальв.
* * *
Пир только еще набирал мощь и силу.
За сборными столами, используемыми а-ля фуршет из-за нехватки мебели для сидения, да
и просто вокруг скатертей, постеленных на землю, лились пока еще только нескончаемые
душеприятные беседы.
- Я сразу поняла, Хросскель Годинович, что вы хитрый человек. - Ивона Стефановна,
пристроившись полулежа на непонятно откуда взявшемся пледе прямо на земле, возле одной из
импровизированных скатертей-самобранок, приподняла пластмассовый фужер, удачно
имитировавший хрусталь.
- Я? - удивился Годинович. - Почему я хитрый?
- Потому что вы упорно уклоняетесь от ясного изложения своей политической позиции.
Ведь это на редкость странно, что вы, с вашим, без сомнения, глубочайшим гуманитарным
образованием, утверждаете, что никогда не слышали про Сталина! В это абсолютно не верится.
Я понимаю, конечно, что в вашем отрицании самого факта существования Сталина
присутствует элемент позы или, как это модно сейчас говорить, "позиционирования", - да, ну
конечно... Но не настолько же! Я также понимаю, что если сейчас, как мы тут выяснили, с
помощью нашего Аверьянова Николая Николаевича, 985 год от рождества Христова и Сталин
еще не родился, то, разумеется, вам легко пытаться убедить меня, что вам, поколению конца
девятисотых, эта фамилия уже ничего не говорит... или еще ничего не говорит, как вы
утверждаете... - Аристократические пальцы Ивоны Стефановны поставили бокал на скатерть
и тут же погрузились в складки кожи шарпея Рожка, дремавшего у него под боком.
- Послушай... - попытался что-то сказать Годинович.
- Нет, это вы послушайте, - отрицательно покачала головой Прибамбацкая. - Мы с
вами просто обречены понимать друг друга...
- Почему?! - удивился и испугался Хросскель Годинович. - Почему мы обречены?
- Потому что разумные люди были всегда. И были везде. Так вот и Сталин, он тоже
везде и всегда. Вождь. Отец народов! У него не было любимцев, ему все равно было, кто ты -
министр, врач, генерал или рыбак, металлург или секретарь обкома! Незаменимых нет!
Порядок был! Взял страну от сохи, оставил страну атомную! Хозяин! - Оставив складки кожи
Рожка, ее рука сделала широкий жест, охватывающий весь мир, включая Млечный Путь,
застывший над их головами. - Хозяин всего!
- У Сталина был восьминогий конь? - поинтересовался, зевая, лежащий неподалеку
Регнвальд, рулевой ладьи Сигурда.
- Почему у него должен был быть такой конь? - удивилась Ивона Стефановна.
- Потому что хозяин всего - Один, у которого восьминогий конь Слейпнир. Раз Сталин
- хозяин, то это то же самое, что по-нашему Один. Ну, значит, на восьми ногах у него конь.
- Сталин - один, а не один, другого такого нет и не будет... А по коням я, честно
говоря, не знаток... У Сталина был Буденный, Семен Михайлович, вот тот как раз...
- Был о восьми ногах?! - догадался Регнвальд.
- Да нет, - скривилась Прибамбацкая. - Специалист по лошадям...
Девушка, лежащая рядом с Регнвальдом, вдруг оживилась:
- У моего папы конь о восьми ногах! Вот, смотрите!
Покопавшись в косметичке, она извлекла потрепанную фотографию, изображавшую
пожилую пару, стоящую на фоне покосившегося дома в компании восьминогого жеребенка и
шестиногого пса с двумя загнутыми веселыми крючками мохнатыми хвостами, растущими из
одной общей точки.
- Вот! Это мои папа, мама, Восьмикопытец и Дружок. Я всегда этот снимок ментам
показываю, чтобы разжалобить.
- Ты дочь Одина?! - Регнвальд был потрясен. - Женя, Женечка, ты что, сестра Тора? И
молчала?!
- Нет, что ты! - отмахнулась, смеясь, Женя. - Какой там Тор! У меня вообще братьев
нет. У нас деревня в семнадцати верстах от Чернобыля, прямо по розе ветров. Я эту карточку
ментам как будто нечаянно показываю, они меня сразу отпускают...
- Взял страну от сохи, оставил страну атомную! - повторила Прибамбацкая, никогда,
видно, особо не прислушивавшаяся к чужим речам...
* * *
- У нас - порядок во всем! У нас очень строгие законы! - кивнул Кьярваль, явно
красуясь перед Верой.
